Убийство в морге [Ликвидатор. Убить Ликвидатора. Изолятор временного содержания. Убийство в морге] - Лев Златкин

— Стопроцентно работает только Госстрах!.. И Гос-ужас! — добавил он, улыбаясь. — Но у нас есть на него такая уздечка, что будет грызть удила!

Григорьев сразу понял игру руководства и ничего не имел против. Но он был страшно заинтригован, чем же Кобрика «взяли»?

«Не его же участие в сдаче Поворова? — подумал он. — Это милый пустячок, который простит не только жена или тесть, но и общество»…

— Вы не меня ждете? — услышал он над ухом знакомый женский голос, от которого по телу пошел приятный холодок.

Это могла быть только Ольга. И это действительно была она.

Ольга села в машину, улыбнулась призывно сразу двум сидевшим впереди мужчинам, с которыми она была близка в свое время, и сказала:

— Вперед!

Григорьев сразу понял, на каком поводке будет ходить отныне Кобрик.

— Вы задействовали самое сильное оружие из своего арсенала, шеф! — склонился он перед мастерством полковника. — Перед Ольгой устоять невозможно!

Смех Ольги прозвучал серебряным колокольчиком:

— А что мы стоим? Григорьев из тюрьмы выписан, я там больше не работаю… не пора ли нам исчезнуть из этого места?

Полковник рассмеялся и рванул машину с места.

Убийство в морге

1

Милицейский УАЗ по узкой грунтовой дорожке обогнул здание Института криминальной медицины, и свет фар машины уперся в огромные железные ворота.

Молодой водитель «уазика» громко просигналил несколько раз в темпе траурного марша Шопена из какой-то там сонаты. Капитан Тупин не помнил.

Он вообще-то не должен был ехать на этой машине, но легковая сломалась, а сколько времени будет чинить ее шофер, никто не знал. И капитан, с условием, что затем его отвезут домой, поехал отвозить в морг института труп самоубийцы.

У работника прокуратуры возникли сомнения, не помогли ли самоубийце повеситься. Поэтому труп пришлось отвозить в институт, хотя для капитана Тупина дело было уже закрыто.

«Траурный марш» не возымел никакого действия на служителя морга, и ворота железно стояли закрытыми.

— Заснул, старый хрыч? — завопил что было силы водитель. — Открывай!

И он опять проиграл так полюбившийся ему марш.

— Спирт пьет, зараза! — беззлобно, даже с оттенком зависти, произнес старшина. — Нет, чтобы ближнего угостить.

— Угостит, вот только шнурки погладит и угостит. Метиловым. В лучшем случае ослепнешь.

— Чичин, перестань балагурить! — приказал Тупин.

— Слушаюсь, товарищ капитан! — ухмыльнулся Чичин. — Разрешите, я ворота открою, а то до утра простоим.

— Действуйте! — согласился капитан, которому хотелось побыстрее добраться до теплого бока жены.

Водитель выскользнул из машины и кошкой ринулся на забор. Через несколько секунд он уже оказался по ту сторону, во дворе. Лязгнули засовы, и тяжелые ворота медленно распахнулись, открывая взору темную пасть маленького дворика.

Чичин легкой спортивной пробежкой преодолел метры, отделявшие его от руля машины, и они наконец въехали во двор.

Старшина и Чичин не раз бывали в морге института и все знали. Да и всех. Старшина всю жизнь проработал на «труповозке» и повидал всякого. И капитан Тупин поэтому не знал даже его фамилии. На «труповозке» ему впервые пришлось прокатиться.

— Может, сходите за стариком? — предложил капитан, уже начиная жалеть, что не дождался, когда починят его служебную «волгу».

— Бу сделано! — рявкнул Чичин и ловко выпрыгнул из машины.

Старшина выполз медленнее, сказывался возраст, и долго разминал поясницу. Но затем довольно резво двинулся за Чичиным.

Оба скрылись за обитой светлой жестью дверью, а капитан решил немного подремать, чтобы со свежими силами добраться до горячего бока жены. Но едва первая волна легкого сна коснулась его, как из подвала раздался такой страшный крик, что Тупин вылетел из машины, как пробка из бутылки с шампанским.

Едва Тупин открыл широкую, тоже обитую жестью дверь, как его чуть не вырвало от трупно-формалинного запаха.

Но застывший старшина и нервно почесывающийся Чичин замерли на месте не от запаха. У стены перед ними сидели трое. У одного в руке была бутылка, у другого стакан. И все бы ничего, если бы все трое не были бы абсолютно голы и с номерами на теле.

— Это старик так шутит? — спросил зло капитан.

От его злого голоса сослуживцы очнулись.

— Капитан! — бросился к нему Чичин. — Клянусь мамой, этот с бутылкой пригласил нас выпить за компанию.

— Вы, старшина, только что, в машине, желали, чтобы вас угостили. Правда, со жмуриками вы, видно, не пили?

— Нет, не пил! — шепотом ответил старшина. — Вы шутите, капитан, а нам не до смеха. Мамой не буду клясться, царство ей небесное, но со слухом у меня полный порядок, в армии слухачом был. Говорю, как вас слышал: «Присоединяйтесь, мужики!»

Тупин подошел к трупам. У всех троих были широко раскрыты глаза, и это делало их похожими на живых на первый взгляд в полутьме коридора. И группа была очень умело усажена: двое плотно к стене, а третий лицом к ним, но опора у него была — поднятое колено одного из «застенчивых». Со стороны очень даже натурально. Но чтобы голос…

— У кого есть целлофановый пакет? — спросил Тупин.

Чичин и старшина лихорадочно стали рыться в карманах, как будто от этого зависела их жизнь. Как ни странно, но старшина нашел в кармане брюк пакет и протянул его капитану.

— Завтрак из дома беру, — сказал, как будто извинился.

Капитан осторожно добыл бутылку и стакан и сложил их в пакет.

— Чичин, отнеси это в машину и останься там сторожить. Двери закрой и, кроме нас, никому не открывай. А мы поищем этих шутников.

И Тупин достал пистолет.

Чичин, как никогда, охотно выполнил приказ начальства. И исчез, как привидение. В этом подвале все начинало восприниматься потусторонним.

А Тупин со старшиной осторожно двинулись дальше. Старшина открывал боксы, один за другим, Тупин внимательно осматривал помещения. Перед ним проходили картины ада, одна другой страшней: трупы внавалку напоминали Тупину картину художника Верещагина, где черепа лежали кучей, а в другом боксе-холодильнике трупы лежали штабелем, как освежеванные бараньи туши на весах.

Но в последнем боксе даже видавший виды Тупин оцепенел: труп молодой женщины лежал на спине, бесстыже подняв и раздвинув ноги, а на ней лежал седой сморщенный хрыч, который лет двадцать и не думал об амурных делах.

— Старшина, уберите это безобразие! — велел капитан.

Старшина поспешил выполнить приказание начальства, пусть и не своего. Да и ему было тошно смотреть на эту похабную картину.

Но едва он дотронулся до старика, как отпрянул с диким воплем.

— Укусил он, что ли? — пошутил Тупин.

Старшина несколько секунд был лишен дара речи, только жадно ловил воздух.

— Андреич!..

— Знакомого встретил? — полюбопытствовал Тупин.

— Так это же сторож! — прорвало наконец старшину. — Мы ему бибикаем, а он тут разлегся… убитый.

В капитане проснулся следователь-профессионал. Он быстро осмотрел труп старика, стараясь не замечать бесстыжей позы женского трупа.

— Да убери ты ее к… в общем, в тот угол!

Старшина достал рукавицы, положенные ему по работе, а Тупин тем временем размышлял: «Труп совсем еще теплый. Старику перерезали горло самое большее минут тридцать назад. Надеюсь, что это сделали не „жмурики“, иначе я возьму отвод, потусторонние дела мне не по зубам, я теряюсь во всей этой ахинее».

Старшина оттащил труп женщины подальше и вернулся к капитану.

Тупин вышел в коридор, где он заметил еще одну, маленькую дверь. Подергал ее, но она оказалась запертой на ключ.

— Мистика! — произнес следовавший за ним как тень старшина.

— За мистикой всегда стоит плоть и кровь живого человека, — назидательно заметил капитан.

— За углом коридора есть еще одна дверь, — вспомнил старшина.

Но и эта дверь была закрыта на ключ.

— Или убийца притворился мертвецом и лежит где-нибудь голым, рискуя простудиться, или это кто-то из своих. И я лично склоняюсь ко второму варианту.

— Бедный Андреич! — сокрушенно пожалел старика старшина.

— Хватит сокрушаться! Откуда здесь можно позвонить?

— На втором этаже есть дежурная. Но это надо с парадного хода идти.

— И пойдем! — чему-то обрадовался Тупин. — Из огня да в полымя. Надо же мне было с вами поехать. Теперь этот «висяк» на меня и повесят. Сам заварил кашу, сам и расхлебывай.

Они вышли на свежий воздух и ощутили себя в Крыму.

— Что имеем — не ценим, потерявши — плачем! — ощутил себя философом старшина.

— Это вы об Андреиче или о воздухе? — поинтересовался капитан.

— О воздухе! Более вредного мужика, чем Андреич, нет на свете. Господи, упокой его душу грешную.